Таня.

На коленях у Татьяны - чилим - водяной орех. Местами поверхность воды полностью им затянута. Орех съедобный. 

 В этом месте рукав Волги был шириной более километра. Мы с Татьяной возвращались с противоположного берега на лодке. Я грёб, а она держала в руках свой бесценный груз – половину трёхлитровой банки коровьего молока. Мы достигли середины фарватера, когда из-за поворота показалась комета, которая на своих подводных крыльях легко несла над водой свой обтекаемый корпус.

 У меня «сыграло очко»,  столкнуться с такой посудиной мне не хотелось, а где она пролетит через минуту, в каком месте, одному богу известно. Мне не оставалось ничего другого, как приналечь на вёсла, выжав из себя все запасы лошадиных сил, что бы уйти за границу бакенов. Не смотря на все мои старания, ракета передвигалась быстрее и по закону подлости её курс пересекался с нашим.

Положение было отчаянное, но тут на расстоянии метров ста от нас рёв её моторов резко уменьшился, ракета опустилась на брюхо, и было отчётливо видно, как резко упала её скорость. Я не буду описывать фразы команды в мой адрес, о которых я догадывался. Как только мы ушли с её курса, моторы взревели, она, как живая поднялась над водой и промчалась мимо.

 Мы были спасены.  А как мы здесь оказались? Это целая история.

                                                                   В дельте Волги.

 Был сентябрь 1978-гго года. Все мои приятели вернулись из походов, я же только пошёл в отпуск. Я нашёл компанию, у которой оказалась нечаянно лишняя путёвка на сплав на лодках от Астрахани до Раскатов и обратно. Раскаты – это место, где Волга впадает в Каспийское море. В те времена это были заповедные места, и так просто, как сейчас, туда было не попасть. В Астрахани к нашей группе присоединилось несколько человек из других городов.

 Так я  оказался в одной лодке с Татьяной и Юрием из Риги. Откуда приехала Татьяна, я уже забыл. Она очень мало и скупо о себе рассказывала. Не давала свой адрес ни кому, не брала его у других. Была ровна со всеми, была приветлива, но я ни разу не видел её смеющейся от души. Она была погружена в себя. Единственно, что она мне сказала, что у неё нет будущего, поэтому она не просила ни кого выслать ей её фотографии. Они всё равно будут ни кому не нужны!

 Цветок лотоса. Нам постоянно встречались целые лотосные поля. Считается, что волжский лотос самый крупный в мире. Лепестки скрывают коробочку с орехами. Орехи вкусные.

 У Татьяны была какая-то нездоровая тяга к молоку, и те дней восемь, что мы были в походе, она постоянно о нём вспоминала. Потому, когда мы на обратном пути остановились на очень широкой протоке, на другой стороне которой была деревня, она просто стала умолять меня свозить её туда, что бы поискать молочка. Иначе она его не называла.

  Пересекать Волгу при такой ширине туда и обратно на лодке проблематично, но я, в конце концов, сдался. Надо было грести под углом, что бы нас не снесло  течением.

 В деревне мы пошли по домам, спрашивая, у кого есть корова. Наконец нашли старушку, которая согласилась продать нам трёхлитровую банку молока. Татьяна выпила с литр, выпил сколько-то я, но молоко в банке оставалось.

Надо было видеть её глаза, когда она смотрела на оставшееся количество. Она не могла допустить даже мысли, что остатки у неё отберут.  -  Бабулечка, продайте нам банку, мы возьмем остатки с собой. Столько мольбы было в её голосе, что та согласилась расстаться с этой драгоценностью за дополнительную плату.

Мы тронулись в обратный путь. По пути она периодически прикладывалась к банке, экономно сокращая её содержимое.

                                                                         Лилия белая.

                                                           Кубышка жёлтая.

 Когда до берега оставалось метров двести, а фарватер остался далеко позади, я решил искупаться. Было жарковато. Я нырнул, поплавав вокруг лодки, залез обратно. Теперь ныряй ты. Она встала и нырнула головой вниз, а я, сидя на вёслах, стал ждать её появления на поверхности. Прошло секунд десять,  может пятнадцать, она не появлялась. Я посмотрел в воду. Эта картина стоит у меня перед глазами до сего дня. На глубине около метра сквозь не очень прозрачную воду я увидел её чёрные, длинные волосы, которые разошлись веером. Не раздумывая ни секунды, я нырнул и вцепился в  этот веер рукой, второй стал интенсивно выгребать наверх. Вытащив её голову над поверхностью, дав ей отдышаться, я помог ей забраться в лодку. На мой вопрос: - Что случилось? Она ответила совершенно спокойно, что совершенно не умеет плавать. - Так зачем же ты ныряла?  - Ты велел.  Я был поражён. У неё не было ни тени испуга или сожаления о содеянном. 

Я  молча, догреб до берега. Об этом случае мы с ней  не вспоминали ни разу.

 Татьяна через пару месяцев после похода приезжала к Свердловск  повидаться с членами нашей группы, с которой я до сих пор поддерживаю приятельские отношения. А затем они целой гурьбой приехали ко мне домой. Я их встретил на своих Жигулях  - двойке. Влезли все сразу, кто сидел, кто лежал. Было весело.

Скоро её не стало.

 Я не хочу больше ни чего писать. Она была светлым человеком.