Корова на перевале.

                                                                 

Корова на перевале.

Первопрходимцы.

На перевал я поднялся первым. Всюду, куда не посмотришь, сплошные заросли кедрового стланика. А я так надеялся увидеть если не тропу, то хотя бы что-то подобие просеки. Попробовал пройти немного вперёд,  но это оказалось очень проблематично, кедрач стланик  заполонил всю землю.

 Оставив  свой рюкзак, я собрался уже идти вниз к жене, как услышал рёв. Догадался сразу – корова, причём, давно не доена, я же специалист по сельскому хозяйству с высшим образованием, хоть и механик. Появилось ощущение полного разочарования. И стоило испытать столько мытарств, что бы попасть в итоге на скотный двор?!

Пейзаж, который я увидел на перевале.

   А трудностей нам выпало предостаточно. Во-первых - добиться вызова на Сахалин, попасть сюда было сложней, чем за границу. (Ни чего не поделаешь пограничная зона).

 Во-вторых - достать авиабилеты, используя все свои знакомства и связи. Ездил даже к директору Аэропорта. Добыл билеты до Южно – Сахалинска с пересадкой в Хабаровске, купил билет от Хабаровска до Свердловска. От Южно-Сахалинска до Хабаровска достать так и не смог. Некоторое время колебались, стоит ли вылетать, если не сможем выбраться из Южно - Сахалинска, но наше русское «Авось» взяло верх.

И, вот, мы летим, совершаем первую посадку в неприглядном аэропорту Братска. Следующая посадка в Благовещенске.

Летим над Бурятией ночью на высоте 10 тысяч метров и попадаем в страшную грозу. Видимо, пилот в целях экономии горючего, решил пролететь над грозой, но не получилось. Самолёт швыряет во все стороны, зигзаги молний по правому и левому борту сопровождаются громовым треском, заглушая шум двигателей, на иллюминаторах – косые следы дождя.

Стюардесса решила подбодрить пассажиров, вышла в проход с тележкой, но её так швырнуло  за перегородку, что больше мы её не видели. На табло постоянно горит надпись: - Пристегнуть ремни. Можно подумать, что если мы приземлимся в здешних горах, они нам смягчат удар.

 Я сижу и прикидываю, как долго нас будут искать в горах. В подобную ситуацию  я попадал в 1962-м году, пролетая ночью над Кавказом на ИЛ – 12. Пассажирам нашего рейса  повезло,  мой Ангел хранитель, как и много раз прежде, позаботился обо мне и о них, а поисковики и спасатели на сей раз остались без работы.  

 В Хабаровске меняем билет на ближайший рейс, и, вот, мы в Южно – Сахалинске. Прямо в аэропорту, спустившись с трапа, поражаемся местной флорой, прежде всего вездесущим белокопытником, который здесь называют лопухом. Диаметр листьев достигает метр и более.

 Теперь нам нужно добраться до базы «Горный воздух».  База находится на окраине города, на высоте более километра. Дошли. По дороге нас сопровождала перекличка местных ворон, разговаривающих на непонятном нам языке. Сверху в лёгкой дымке виден весь город и аэропорт, на который там,  далеко внизу, садятся и взлетают авиалайнеры  размером со стрекозу.

Выше базы - слаломная лыжная трасса, даже летом на нём работает  бульдозер с широченными гусеницами, которые не позволяют ему опрокинуться. Даже со стороны на его  манипуляции по склону смотреть жутко.

Первый день в Южно-Сахалинске потратили, на попытку  добыть обратные билеты. Даже предлагали кассирам взятку, но, видимо, не ту сумму. В конце концов, решили: - Вы нас пригласили, Вы нас и выпроваживайте, как хотите. Дирекцию базы уведомили, что население Южно – Сахалинска может увеличиться на два человека, если нам не достанут билеты до Хабаровска.

 Забегая вперёд, скажу, что билеты нам достали на более ранний срок на организованный дополнительный рейс, на военный АН – 26. Обшивка без шумоизоляции, вдоль бортов длинные скамейки, вход на борт через откидное заднее днище, туалет у кабины пилота за занавеской.

В результате нам была предоставлена возможность лишних два дня знакомиться с достопримечательностями Хабаровска, купаться в Амуре, загорать на его берегу, ночуя на скамейке в переполненном зале аэропорта. Мест в гостиницах Советского Союза не было ни когда. Гостиницы пустовали повсеместно, но администрации не было резона заселять пустующие номера, менять бельё, прибирать в номерах. Зарплату они и без этих хлопот получали исправно.

                                               ***

Покорить вновь организованный маршрут со всего Союза съехалось аж три человека: мы с женой Людмилой  и Надежда из Владивостока. После нас  планировали провести группу японцев.

 Итак мы первопроходимцы, мы  стали открывателями маршрута и одновременно его «закрывателями».

Перед выходом на маршрут администрация базы безуспешно пыталась уговорить нас пойти по более короткому и более лёгкому маршруту, где группа уже была полностью сформирована. Решили стоять насмерть.

 Утром  25-го июня 1988-го года директор базы на служебном УАЗ – 469 привёз нас трёх туристов и нашего проводника Юру к устью речки Чусовой, выгрузил рядом с неразорвавшейся бомбой, которая мирно лежала  со времён 2-й мировой, как напоминание о грозных временах. Её длина около метра, в диаметре миллиметров 250. Взрыватель у неё был выкручен, грозное содержимое, видимо, тоже было извлечено. Нынче её сдали бы в металлолом, не разряжая, тогда металл от частника не принимали.

Название реки меня не вдохновило. Дома живём на Чусовой, здесь Чусовая. Хотелось бы услышать что-то более экзотичное и пояпонистей.  

Наша задача за 10 дней преодолеть три перевала. По этому маршруту  по весне прошла группа, состоявшая из инструкторов базы. Для ориентации следующих туристов они пометили деревья по трассе,  в том числе синей краской.

Как видно краской помечали меньше, так как за время нашего похода мы обнаружили не более трёх меток. В основном, шли наугад, по азимуту, что означает  «ходьба под градусом».

Итак, тронулись на первый перевал по широкой тропе, которая петляла с берега на берег. Постоянно приходилось переходить речку вброд. Вода кристально чистая, но холодная, хорошо, что мы с женой сумели купить в Южно – Сахалинске болотные сапоги. Надежда не захотела их покупать, пошла в кедах.

В пути воду пьём прямо из речки, которая представляет собой каскад водопадов с периодическими заводями, мы их сразу окрестили «блюдцами». Самое удивительное было то, что во всех этих блюдцах, по утверждению Юры,  обитала рыба. Как она забирается по этим уступам вверх по течению, мне не понятно до сих пор.

 Обедать расположились на поляне, которую утоптали местные туристы, рядом – большое, диаметром метров  8 «блюдце», глубиной с полметра. Я сразу пошёл рыбачить. Но вкуснейшие  приманки в виде дождевых червей, хлеба, тушенки, болтались под поплавком неприкаянно, я отчаялся и бросил пустую затею.  Рыбы не было. Но  Юра продолжал утверждать, что она есть, это меня заводило.

Я решил пойти на хитрость. Скрываясь за камнями, на четвереньках дополз до берега, и из-за большого валуна забросил снасть. Не успел крючок коснуться воды, как на нём уже сидела мальма – сахалинская форель. И понеслось - мальма, зубатка, кумжа, голец, позднее, ближе к морю ещё и сима, заходящая на нерест.

 Симу, правда, мы ловили трёхметровой сеточкой. У симы самое ценное - икра, которую мы тут же готовили и ели. На хлеб, густо помазанный маслом, мы накладывали толстый слой красной икры и смаковали это яство.

Самое обидное запить закуску было нечем. В Южно-Сахалинске в последний день прошли по многим магазинам, но ни одной бутылки не нашли. Сухой закон. Мне же не надо бутылку на раз, но сто грамм коньячка вечером под этакую закуску - святое.

Я не буду здесь перечислять все эпитеты, которыми я награждал при этом Горбачёва с Лигачёвым, введших по недоумию этот идиотский  закон. 

                                                Продолжение следует.